Читать книгу "Воображаемый друг  - Стивен Чбоски"

* * *

Мать Кристофера потягивала свое пиво со льдом и причмокивала; ее сын сиял от гордости за свое изобретательное – пусть даже и не совсем верное – решение проблемы теплого пива. После того, как в лотерее… ОПЯТЬ… выпали неправильные номера, мама разорвала билет и вставила диск в старенький видеоплеер, купленный за гроши на гаражной распродаже в Мичигане. Начался первый фильм. Старый мюзикл, полюбившийся ей еще в детстве. Для нее это было одно из немногочисленных светлых воспоминаний. А теперь и для него тоже. К концу китайского пира семья фон Трапп благополучно переправилась в Швейцарию[7], а Кристофер с мамой надломили свои печеньки с предсказаниями.

– У тебя в бумажке что сказано, мам? – полюбопытствовал Кристофер.

– «Тебе принесет удачу все, к чему прикоснутся твои руки».

…в постели, подумала мать Кристофера, но вслух этого не произнесла.

– А у тебя что сказано, солнце? – спросила она.

– У меня ничего.

Мама проверила. Его скрученная бумажка действительно оказалась пуста, за исключением ряда каких-то чисел. Он сильно расстроился. Печеньки эти на самом деле совсем невкусные. Но чтобы даже без предсказания?

– Это, если хочешь знать, к счастью, – сказала мама.

– Почему?

– Отсутствие предсказания – самое лучшее предсказание. Значит, ты сам будешь творить свою судьбу. А хочешь, поменяемся?

После долгого, тягостного раздумья он выговорил:

– Не хочу.

За разговорами настало время второго фильма. Когда хорошие парни одолели плохих и выиграли войну, Кристофер уже спал у мамы на коленях. Она долго сидела без движения, глядя на спящего сына. Ей вспомнилась одна давняя кинопятница, когда они смотрели «Дракулу» и Кристофер делал вид, что ни капельки не боится, но потом с месяц ходил в свитерах с высоким воротом.

В жизни есть миг, которым оканчивается детство, думала она. И ей хотелось, чтобы для Кристофера такой миг не наступал как можно дольше. Ей хотелось, чтобы у сына хватило ума выкарабкаться из этого кошмара, но не хватило бы ума понять, что на самом-то деле кошмар сомкнулся вокруг него плотным кольцом.

Взяв на руки спящего мальчика, она встала и уложила его в спальный мешок. Поцеловала в лоб и при этом безотчетно удостоверилась, что температура у ребенка нормальная. А потом, допив свое пиво со льдом, вернулась на кухню. Чтобы приготовить следующий стакан точно такого же. Понимая, что этот вечер ей запомнится.

Только в этот вечер она замедлила бег.

Четыре года спустя.

Четыре года назад она обнаружила своего мужа в ванне; он лежал в луже крови, не оставив даже записки. Четыре года скорби, ярости и поступков, совершавшихся как бы отдельно от нее. Но всему есть предел. Хватит бегать. Твой ребенок заслуживает лучшей участи. Да и ты тоже. На тебе больше не висят долги. И всякие подонки. Впереди спокойная жизнь, за которую ты боролась – и одержала победу. Работающая мать – нечто героическое в этом есть. И не важно, что на работе придется выносить горшки за обитателями дома престарелых.

Захватив пиво со льдом, она вышла из номера и устроилась на пожарной лестнице. Там веяло прохладой. Если б не столь поздний час, поставила бы любимого Брюса Спрингстина[8] и наслаждалась своим геройством.

Осушив стакан, она в блаженстве подняла лицо к ночному августовскому небу и прекрасным звездам, которые, правда, заслонило большое облако.

Облако это смахивало на улыбающееся лицо.

Глава 3

Давненько у Кристофера не выдавалось такой счастливой недели, как та, когда мама нашла работу. По утрам он выглядывал в окно и видел прачечную-автомат на другой стороне улицы. И таксофон на столбе. И фонарь над маленьким деревцем.

И облака.

Они не уплывали. И чем-то были ему приятны. Как запах кожаных бейсбольных перчаток. Или как суп из пакетика, только не «Кемпбелл», а «Липтон»[9], который одно время готовила мама, потому что он больше любил мелкую вермишель. Под этими облаками ему было спокойно. При покупке школьных принадлежностей и одежды, ластиков и всякой канцелярки. Облака его не покидали. И мама ходила радостная. И уроков пока не предвиделось.

До понедельника.

Проснувшись в понедельник утром, Кристофер сразу заметил, что облако-лицо исчезло. Куда оно делось, он не понял, но загрустил. Потому что сегодня наступил важный день. Когда ему действительно требовалась поддержка облаков.

Первый школьный день.

Кристофер ни за что не открыл бы маме правду. Она делала все возможное, чтобы он ходил в самые лучшие школы, а ему даже за свои мысли было совестно. Если честно, школу он ненавидел. Не в том дело, что в новой школе он никого не знал. К этому он привык. Дело в другом: переход в новую школу каждый раз оказывался для него сущим мучением. И если уж совсем честно…

Из-за его тупости.

Мальчишка-то он, наверное, неплохой, а ученик – хуже некуда. Пусть бы лучше мама орала на него за тупость, как орала на своего сына мать Ленни Кордиско. Но нет. Даже когда Кристофер приносил двойки по математике, мама повторяла одно и то же:

– Не переживай. Главное – старайся. И все у тебя получится.

Но он переживал. Потому что ничего не усваивал. И знал, что никогда не усвоит. Особенно в такой продвинутой школе, как милл-гроувская начальная.

– Эй. В первый день нельзя опаздывать. Жуй быстрее.

Доедая «Фрут-лупс», Кристофер упражнялся в чтении: разбирал надписи на задней стороне коробки. Там красовался Плохой Кот из мультика. Мультик «Плохой Кот» был самый прикольнейший из всех, какие только показывали в субботу утром. Даже на коробке с сухим завтраком котяра выглядел уморительно. Плохой Кот пробрался на стройку, где стырил бутик у рабочего в каске. И слопал. А когда его поймали, ответил своими знаменитыми словами: